Отношение неокантианства к эволюционной школе. §2

Что такое неокантианство?

Определение 1

Неокантианство - направление в германской философии $2$-ой половины $XIX$ - начала $XX$ веков.

Главенствующий девиз неокантианцев («Вспять к Канту!») был предопределен Отто Либманом в труде «Кант и эпигоны» ($1865$) в критериях упадка моды и философии на материализм.

Именно неокантианцы создали базу для развития философии феноменологии. Неокантианство заостряло внимание на познавательной составной учения Канта, также воздействовало на составление концепции этического социализма.

В особенности, много положительных выводов из натурфилософии кантианцы сделали для обособления природных и гуманитарных наук. Первые употребляют номотетический способ (генерализирующий - базирующийся на выведении законов), а Вторые - идиографический (индивидуализирующий - базирующийся на описании эталонных состояний).

В соответствии с этим и мир разделяется на город (мир сущего, либо объект натуральных наук) и культуру (мир подобающего, либо объект гуманитарных наук), причём культуру организуют значения. Именно неокантианцами была удалена таковая философская дисциплина как аксиология - наука о ценностях, так как она никак не могла оправдывать свое существование в условиях нового общества.

Школы неокантианства

В философской традиции неокантианства выделяют Марбургскую школу, которая занималась в большей степени логико-методологической проблематикой природных дисциплин, и Баденскую школу (Фрайбургскую, Юго-западную), которая была сосредоточена на проблематике методологии дисциплин гуманитарного цикла («наук о духе») и ценностей.

Марбургская школа. Основателем Марбургской школы неокантианства стал Герман Коген ($1842-1918$). Её видными адептами в Германии были Эрнст Кассирер ($1874-1945$) и Пауль Наторп ($1854-1924$). К ней примыкали такие мыслители-неокантианцы как Ханс Файхингер ($1852-1933$) и Рудольф Штаммлер.

Замечание 1

В разные периоды времени серьезное влияние неокантианских идей Марбургской школы обрели:

• Н. Гартман,
• Э. Гуссерль,
• Р. Кронер,
• Э. Бернштейн,
• Х.-Г. Гадамер,
• Л. Брюнсвик.

Баденская школа. Основоположниками Баденской школы являются Вильгельм Виндельбанд и Генрих Риккерт. Их воспитанниками и приверженцами были философы Эмиль Ласк, Рихард Кронер. В России к данной школе приписывали себя:

• Н. Н. Бубнов,
• Б. Кистяковский,
• М. М. Рубинштейн,
• С. И. Гессен,
• Г. Э. Ланц,
• Ф. А. Степун
• и др.

Социальная философия

Учитывая мнение Виндельбанда и Риккерта, ценности носят надысторический нрав и образуют безупречный, независящий от жителей нашей планеты, нескончаемый непознаваемый (потусторонний) мир. Из данного мира исходят надлежащие мысли и изначально мысль непознаваемого долженствования. Она указывает на бесспорное, нелимитированное временем, безусловное значение вышеназванных ценностей.

Обществе нная философия выступает как учение о ценностях, раскрывающее их природу и сущность, также их значение и проявление в жизни и работе обитателей нашей планеты. Данные «надысторические безусловные ценности обретают свое выражение в высоконравственных, эстетических, политических и религиозных идеалах, которыми управляются люди. Через данные идеалы они как бы воссоединяются с идеальным миром вневременных высочайших ценностей.

Замечание 2

Главным в обществе провозглашается духовное начало. С таких позиций неокантианцы критически восприняли сделанное Марксом материалистическое осознание социального мира, в каком обосновывалось характеризующее значение финансового фактора в развитии человечества. Такого рода заявление Риккерт оценивал не как рациональное и идеальное, а как часть политической марксистской идеологии, в которой «победа пролетариата была главной безусловной ценностью».

Оказав значительное влияние на разумы творческой и научной интеллигенции в конце ушедшего – начале нынешнего столетий, неокантианство с его неизменной проблемой сохранило собственную актуальность и в наше время.

ВИНДЕЛЬБАНД (Windelband) Вильгельм (1848-1915) - немецкий философ, один из классиков историко-философской науки, основатель и видный представитель Баденской школы неокантианства. Пре­подавал философию в Лейпцигском (1870-1876), Цю­рихском (1876), Фрейбургском (1877-1882), Страсбургском (1882-1903), Гейдельбергском (1903-1915) университетах. Основные труды: "История древней философии" (1888), "История новой философии" (в двух томах, 1878-1880), "О свободе воли" (1904), "Философия в немецкой духовной жизни XIX столе­тия" (1909) и др. Имя В. ассоциируется прежде всего с возникновением Баденской школы неокантианства, ко­торая наряду с другими направлениями этого движе­ния (Марбургская школа и др.) провозгласила лозунг "Назад к Канту", положив тем самым начало одному из главных течений в западно-европейской философии последней трети 19 - начала 20 вв. Круг проблем, рас-

сматривавшихся философами этой школы, чрезвычай­но велик. Тем не менее доминирующим вектором ее развития можно считать попытки трансцендентально­го обоснования философии. В отличие от Марбургской версии неокантианства, ориентировавшейся глав. обр. на поиски логических оснований т.наз. точных наук и связанной с именами Когена и Наторпа, баденцы, во главе с В., акцентировали роль культуры и сконцентри­ровали свои усилия в деле обоснования условий и воз­можностей исторического познания. Заслугой В. явля­ется попытка дать новое освещение и разрешение ос­новным проблемам философии, и, прежде всего, про­блеме ее предмета. В статье "Что такое философия?", опубликованной в сборнике "Прелюдии. Философские статьи и речи" (1903) и книге "История новой филосо­фии" В. специально разбирает этот вопрос, посвящая его прояснению пространный историко-философский экскурс. В. показывает, что в Древней Греции под по­нятием философии понималась вся совокупность зна­ний. Однако в процессе развития самого этого знания из философии начинают выделяться самостоятельные науки, в результате чего вся действительность посте­пенно оказывается разобранной этими дисциплинами. Что же в таком случае остается от старой всеобъемлю­щей науки, какая область действительности остается на ее долю? Отвергая традиционное представление о философии как науке о наиболее общих законах этой действительности, В. указал на принципиально иной путь и новый предмет, обусловленный самим ходом развития культуры. Культурная проблема кладет нача­ло движению, лозунгом которого стала "переоценка всех ценностей", а значит философия может продол­жать существовать, по В., только как учение об "обще­значимых ценностях". Философия, по В., "более не бу­дет вмешиваться в работу отдельных наук... она не на­столько честолюбива, чтобы со своей стороны стре­миться к познанию того, что они уже узнали и не нахо­дит удовольствия в компиляции, в том, чтобы из наи­более общих выводов отдельных наук как бы сплетать самые общие построения. У нее своя собственная об­ласть и своя собственная задача в тех общезначимых ценностях, которые образуют общий план всех функ­ций культуры и основу всякого отдельного осуществ­ления ценностей". Следуя духу кантовского различе­ния теоретического и практического разума, В. проти­вопоставляет философию как чисто нормативное уче­ние, основанное на оценочных суждениях и познании должного, - опытным наукам, базирующимся на тео­ретических суждениях и эмпирических данных о дей­ствительности (как о сущем). Сами ценности у В. очень близки в своем значении к кантовским априор­ным формам или нормам, обладающим трансценден-

тальным характером и являющимися надвременными, внеисторическими и общезначимыми принципами, ко­торые направляют и, таким образом, отличают челове­ческую деятельность от процессов, происходящих в природе. Ценности (истина, благо, красота, свя­тость) - это то, с помощью чего конструируются и объективный мир научного познания, и культура, и с их помощью можно правильно мыслить. Однако они не существуют в качестве неких самостоятельных предметов и возникают не при их осмыслении, а при истолковании их значения, поэтому они "значат". Субъективно же они осознаются в качестве безуслов­ного долженствования, переживаемого с аподиктичес­кой очевидностью. Проблему разъединенности мира сущего (природы) и мира должного (ценностей) В. провозглашает неразрешимой проблемой философии, "священной тайной", т.к. последняя, по его мнению, не способна отыскать некий универсальный способ по­знания обоих миров. Частично эта задача решается ре­лигией, объединяющей эти противоположности в еди­ном Боге, однако и она не может до конца преодолеть эту принципиальную раздвоенность, т.к. не может объ­яснить, почему рядом с ценностями существуют и без­различные в отношении к ним предметы. Дуализм дей­ствительности и ценности становится, по В., необхо­димым условием человеческой деятельности, цель ко­торой и состоит в воплощении последних. Большое место в творчестве В. занимала также проблема мето­да, а, точнее, проблема специфики метода историчес­кой науки, являющейся процессом осознания и вопло­щения трансцендентальных ценностей. Решающим в различении "наук о природе" и "наук о духе" (в терми­нологии Дильтея) В. считал различие по методу. Если метод естествознания направлен главным образом на выявление общих законов, то в историческом знании акцент делается на описании исключительно индиви­дуальных явлений. Первый метод был назван В. "номотетическим", второй - "идиографическим". В прин­ципе один и тот же предмет может быть исследован обо­ими методами, однако в номотетических науках приори­тетным является законополагающий метод; тайны же исторического бытия, отличающегося своей индивиду­альной неповторимостью, единичностью, постижимы посредством идиографического метода, т.к. общие зако­ны в принципе несоизмеримы с единичным конкретным существованием. Здесь всегда присутствует нечто в принципе невыразимое в общих понятиях и осознавае­мое человеком как "индивидуальная свобода"; отсюда несводимость этих двух методов к какому-либо общему основанию. Значителен вклад В. в историко-философ­скую науку. Его "История древней философии" и "Ис­тория новой философии" и сегодня сохраняют свою

ценность в силу оригинальности и продуктивности высказанных в них методологических принципов исто­рико-философского знания, а также благодаря содер­жащемуся в них обширному историческому материа­лу; они не только расширили представления об истори­ко-философском процессе, но и способствовали ос­мыслению современного культурного состояния обще­ства. (См. также Баденская школа неокантианства.)

Т.Г, Румянцева

ВИНЕР (Wiener) Норберт (1894-1964) - матема­тик, основатель кибернетики (США)

ВИНЕР (Wiener) Норберт (1894-1964) - матема­тик, основатель кибернетики (США). Важнейшие тру­ды: "Поведение, целенаправленность и телеология" (1947, в соавторстве с А.Розенблютом и Дж.Бигелоу); "Кибернетика, или управление и связь в животном и машине" (1948, оказал определяющее влияние на раз­витие мировой науки); "Человеческое использование человеческих существ. Кибернетика и общество" (1950); "Мое отношение к кибернетике. Ее прошлое и будущее" (1958); "Акционерное общество Бог и Голем" (1963, русский перевод "Творец и робот"). Авто­биографические книги: "Бывший вундеркинд. Мое детство и юность" (1953) и "Я - математик" (1956). Роман "Искуситель" (1963). Национальная медаль на­уки за выдающиеся заслуги в области математики, тех­ники и биологических наук (высшее отличие для уче­ных США, 1963). В. родился в семье иммигранта Лео В., еврейского уроженца г. Белосток (Россия), отказав­шегося от традиционного иудаизма, последователя учения и переводчика произведений Л.Толстого на ан­глийский язык, профессора современных языков Уни­верситета Миссури, профессора славянских языков Гарвардского университета (Кембридж, Массачусетс). По изустной традиции семьи В., их род восходил к ев­рейскому ученому и богослову Моисею Маймониду (1135-1204), лейб-медику султана Салах-ад-дина Египетского. Ранним образованием В. руководил его отец по собственной программе. В 7 лет В. читал Дар­вина и Данте, в 11 - окончил среднюю школу; высшее математическое образование и первую ученую степень бакалавра искусств получил в колледже Тафте (1908). Затем В. учился в аспирантуре Гарвардского универси­тета, там же изучал философию у Дж.Сантаяны и Ройса, Магистр искусств (1912). Доктор философии (по математической логике) Гарвардского университета (1913). В 1913-1915 при поддержке Гарвардского университета продолжил образование в Кембриджском (Англия) и Геттингенском (Германия) университетах. В Кембриджском университете В. изучал теорию чи­сел у Дж.Х.Харди и математическую логику у Рассе­ла, который "...внушил мне весьма разумную мысль, что человек, собирающийся специализироваться по

математической логике и философии математики, мог бы знать кое-что и из самой математики..." (В.). В Геттингенском университете В. был слушателем курса фи­лософии у Гуссерля и курса математики у Гильберта. В связи с первой мировой войной возвратился в США (1915), где завершил образование в Колумбийском университете (Нью-Йорк), по окончании которого стал ассистентом кафедры философии Гарвардского уни­верситета. Преподаватель математики и математичес­кой логики в ряде университетов США (1915-1917). Журналист (1917-1919). Преподаватель кафедры ма­тематики Массачусетского технологического институ­та (МТИ) с 1919 и до ухода из жизни; полный профес­сор математики МТИ с 1932. Ранние работы В. вел в области оснований математики. Работы конца 1920-х относятся к области теоретической физики: теории от­носительности и квантовой теории. Наибольших ре­зультатов как математик В. достиг в теории вероятнос­тей (стационарных случайных процессах) и анализе (теории потенциала, гармонических и почти периоди­ческих функциях, тауберовых теоремах, рядах и пре­образованиях Фурье). В области теории вероятностей В. практически полностью изучил важный класс ста­ционарных случайных процессов (позднее названных его именем), построил (независимо от работ А.Н.Кол­могорова) к 1940-м теории интерполяции, экстраполя­ции, фильтрации стационарных случайных процессов, броуновского движения. В 1942 В. приблизился к об­щей статистической теории информации: результаты изданы в монографии "Интерполяция, экстраполяция и сглаживание стационарных временных рядов" (1949), позднее издавалась под названием "Временные ряды". Вице-президент Американского математического об­щества в 1935-1936. Поддерживал интенсивные лич­ные контакты со всемирно известными учеными Ж.Адамаром, М.Фреше, Дж.Берналом, Н.Бором, М.Борном, Дж.Холдейном и др. В качестве приглашен­ного профессора В. читал лекции в Университете Циньхуа (Пекин, 1936-1937). Время работы в Китае В. считал важным этапом, началом зрелости ученого мирового класса: "Мои труды начали приносить плоды - мне удалось не только опубликовать ряд значитель­ных самостоятельных работ, но и выработать опреде­ленную концепцию, которую в науке уже нельзя было игнорировать". Развитие этой концепции прямо вело В. к созданию кибернетики. Еще в начале 1930-х В. сблизился с А.Розенблютом, сотрудником лаборато­рии физиологии У.Б.Кеннона из Гарвардской медицин­ской школы, организатором методологического семи­нара, объединившего представителей различных наук. Это облегчило для В. знакомство с проблемами биоло­гии и медицины, укрепило его в мысли о необходимо-

сти широкого синтетического подхода к современной ему науке. Применение новейших технических средств во время второй мировой войны поставило противо­борствующие стороны перед необходимостью реше­ния серьезных технических проблем (в основном в об­ласти противовоздушной обороны, связи, криптологии и др.). Основное внимание уделялось решению про­блем автоматического управления, автоматической связи, электрических сетей и вычислительной техни­ки. В., как выдающийся математик, был привлечен к работам в этой области, результатом чего было начало изучения глубоких аналогий между процессами, про­текающими в живых организмах и в электронных (эле­ктрических) системах, толчок зарождению кибернети­ки. В 1945-1947 В. написал книгу "Кибернетика", ра­ботая в Национальном кардиологическом институте Мексики (Мехико) у А.Розенблюта, соавтора киберне­тики - науки об управлении, получении, передаче и преобразовании информации в системах любой приро­ды (технические, биологические, социальные, эконо­мические, административные и др.). В., которому в его исследованиях были близки традиции старых школ на­учного универсализма Г.Лейбница и Ж.Бюффона, се­рьезное внимание уделял проблемам методологии и философии науки, стремясь к широчайшему синтезу отдельных научных дисциплин. Математика (базовая его специализация) для В. была едина и тесно связана с естествознанием, и поэтому он выступал против ее резкого разделения на чистую и прикладную, так как: "...высшее назначение математики как раз и состоит в том, чтобы находить скрытый порядок в хаосе, кото­рый нас окружает...Природа, в широком смысле этого слова, может и должна служить не только источником задач, решаемых в моих иссследованиях, но и подска­зывать аппарат, пригодный для их решений..." ("Я - математик"). Свои философские взгляды В. изложил в книгах "Человеческое использование человеческих су­ществ. Кибернетика и общество" и "Кибернетика, или управление и связь в животном и машине". В фило­софском плане В. были очень близки идеи физиков Ко­пенгагенской школы М.Борна и Н.Бора, декларировав­ших независимость от "профессиональных метафизи­ков" в своем особом "реалистическом" мировоззрении вне идеализма и материализма. Считая, что "...господ­ство материи характеризует определенную стадию фи­зики 19 века в гораздо большей степени, чем современ­ность. Сейчас "материализм" - это лишь что-то вроде вольного синонима "механицизма". По существу, весь спор между механицистами и виталистами можно от­ложить в архив плохо сформулированных вопросов..." ("Кибернетика"), В. в то же время пишет, что идеализм "...растворяет все вещи в уме..." ("Бывший вундер-

кинд"). В. испытывал также значительное влияние по­зитивизма. Опираясь на идеи Копенгагенской школы, В. старался связать кибернетику со статистической механикой в стохастической (вероятностной) концеп­ции Вселенной. При этом, по признанию самого В., на его сближение с экзистенциализмом повлияла песси­мистическая интерпретация им понятия "случай­ность". В книге ("Я - математик") В. пишет: "... Мы плывем вверх по течению, борясь с огромным потоком дезорганизованности, который в соответствии со вто­рым законом термодинамики стремится все свести к тепловой смерти - всеобщему равновесию и одина­ковости. То, что Максвелл, Больцман и Гиббс в своих физических работах называли тепловой смертью, на­шло своего двойника в этике Киркегора, утверждав­шего, что мы живем в мире хаотической морали. В этом мире наша первая обязанность состоит в том, чтобы устраивать произвольные островки порядка и системы..." (известно стремление В. сопоставить ме­тодам статистической физики также учения Бергсона и Фрейда). Однако тепловая смерть все-таки мыслит­ся В. здесь как предельное состояние, достижимое только в вечности, поэтому в будущем флуктуации упорядочения и вероятны: "...В мире, где энтропия в целом стремится к возрастанию, существуют местные и временные островки уменьшающейся энтропии, и наличие этих островков дает возможность некоторым из нас доказывать наличие прогресса..." ("Кибернети­ка и общество"). Механизм возникновения областей уменьшения энтропии "...состоит в естественном от­боре устойчивых форм...здесь физика непосредствен­но переходит в кибернетику..." ("Кибернетика и обще­ство"). По В., "...стремясь в конечном счете к вероятнейшему, стохастическая Вселенная не знает единст­венного предопределенного пути, и это позволяет по­рядку бороться до времени с хаосом... Человек воздей­ствует в свою пользу на ход событий, гася энтропию извлеченной из окружающей среды отрицательной эн­тропией - информацией... Познание - часть жизни, более того - самая ее суть. Действенно жить - это значит жить, располагая правильной информаци­ей..." ("Кибернетика и общество"). При всем при этом завоевания познания все-таки временны. В. никогда "...не представлял себе логику, знания и всю умствен­ную деятельность как завершенную замкнутую карти­ну; я мог понять эти явления как процесс, с помощью которого человек организует свою жизнь таким обра­зом, чтобы она протекала в соответствии с внешней средой. Важна битва за знание, а не победа. За каждой победой, т.е. за всем, что достигает апогея своего, сра­зу же наступают сумерки богов, в которых само поня­тие победы растворяется в тот самый момент, когда

она будет достигнута..." ("Я - математик"). В. назы­вал У.Дж.Гиббса (США) основоположником стохасти­ческого естествознания, считая себя продолжателем его направления. В целом же воззрения В. возможно трактовать как казуалистические с влиянием реляти­визма и агностицизма. По В., ограниченность челове­ческих возможностей познания стохастической Все­ленной обусловлена стохастическим характером свя­зей между человеком и окружающей его средой, так как в "...вероятностном мире мы уже не имеем больше дела с величинами и суждениями, относящимися к оп­ределенной реальной Вселенной в целом, а вместо это­го ставим вопросы, ответы на которые можно найти в допущении огромного числа подобных миров..." ("Ки­бернетика и общество"). Что касается вероятностей, то само их существование для В. является не более чем гипотезой, вследствие того, что "...никакое количество чисто объективных и отдельных наблюдений не может показать, что вероятность является обоснованной иде­ей. Иными словами, законы индукции в логике нельзя установить с помощью индукции. Индуктивная логи­ка, логика Бэкона, представляет собой скорее нечто та­кое, в соответствии с чем мы можем действовать, чем то, что мы можем доказать..." ("Кибернетика и общест­во"). Социальные идеалы В. были следующими: вы­ступая за общество, основанное на "...человеческих ценностях, отличных от купли-продажи...", за "...здо­ровую демократию и братство народов...", В. возлагал надежды на "...уровень общественного сознания...", на "...прорастание зерен добра...", колебался между отри­цательным отношением к современному ему обществу капитализма и ориентацией на "...социальную ответст­венность деловых кругов..." ("Кибернетика и общест­во"). Роман В. "Искуситель" представляет собой вари­ант прочтения истории Фауста и Мефистофеля, в кото­рой герой романа, талантливый ученый становится жертвой корысти деятелей бизнеса. В религиозных во­просах В. считал себя "...скептиком, стоящим вне веро­исповеданий..." ("Бывший вундеркинд"). В книге "Тво­рец и робот" В., проводя аналогию между Богом и ки­бернетиком, трактует Бога как предельное понятие (ти­па бесконечности в математике). В., считая культуру Запада морально и интеллектуально слабеющей, возла­гал надежду на культуру Востока. В. писал, о том, что "...превосходство европейской культуры над великой культурой Востока - лишь временный эпизод в исто­рии человечества...". В. даже предложил Дж.Неру план развития промышленности Индии посредством кибер­нетических заводов-автоматов во избежание, как он писал, "...опустошительной пролетаризации..." ("Я - математик"). (См. Кибернетика.)

C.B. Силков

ВИРТУАЛИСТИКА (лат. virtus - воображае­мый, мнимый) - комплексная научная дисциплина, изучающая проблемы виртуальности и виртуальной реальности.

ВИРТУАЛИСТИКА (лат. virtus - воображае­мый, мнимый) - комплексная научная дисциплина, изучающая проблемы виртуальности и виртуальной реальности. Как самостоятельная дисциплина В. сформировалась и получила развитие в 1980-1990-е. Современная В. включает в себя философский, науч­ный и практический разделы. Мощными импульсами для создания В. послужили бурное развитие информа­ционных технологий и Интернета, а также создание различных устройств, обеспечивающих взаимодейст­вие людей с виртуальной реальностью (3D-очки, 3D-шлемы и т.д.). До настоящего времени единообразно­го понимания предмета В. достигнуть не удалось. В общем В. охватывает проблемы происхождения вирту­альной реальности, ее взаимодействия с объективной и субъективной реальностями, а также природы вир­туальной реальности и ее влияния на практическую деятельность людей. В. включает в себя множество концепций и гипотез, относящихся прежде всего к природе виртуальной реальности и процессу ее фор­мирования. Ныне проблемы В. активно разрабатыва­ются в разных странах мира. В России ведущей орга­низацией, изучающей проблемы В., является "Центр Виртуалистики Института человека РАН". В отличие от зарубежной философской традиции, акцентирую­щей внимание преимущественно на проблеме комму­никации "человек - машина", моделировании нового типа реальности посредством компьютерной техники и т.д., традиционная российская школа В. уделяет осо­бое внимание выработке философской концепции по­нимания, анализа и оценки феномена виртуальной ре­альности. В российской школе В. принято выделять четыре основных характеристики виртуальной реаль­ности: 1) порожденность (виртуальная реальность со­здается активностью какой-либо другой реальности); 2) актуальность (виртуальная реальность существует только актуально, в ней свои время, пространство и за­коны существования); 3) интерактивность (виртуаль­ная реальность может взаимодействовать со всеми другими реальностями, в том числе и с порождающей ее как независимые друг от друга) и 4) автономность. Согласно концепции руководителя Центра В. Инсти­тута Человека Российской Академии наук, доктора психологии Н.А.Носова, человек существует на од­ном из возможных уровней психических реальностей, относительно которого все остальные, потенциально существующие реальности имеют статус виртуаль­ных. С 1990-х все большее влияние приобретают кон­цепции, прочно связывающие В. исключительно с ин­теграцией человека и машины, с появлением принци­пиально иного типа информационного пространства и коммуникации (Интернета) и с попытками моделиро-

вания реальностей нового типа. (См. также Виртуаль­ная реальность.)

А.Е. Иванов

ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, виртуальное, виртуальность (англ. virtual reality от virtual - факти­ческий, virtue - добродетель, достоинство; ср. лат. vir­tus - потенциальный, возможный, доблесть, энергия, сила, а также мнимый, воображаемый; лат. realis - ве­щественный, действительный, существующий)

ВИРТУАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, виртуальное, виртуальность (англ. virtual reality от virtual - факти­ческий, virtue - добродетель, достоинство; ср. лат. vir­tus - потенциальный, возможный, доблесть, энергия, сила, а также мнимый, воображаемый; лат. realis - ве­щественный, действительный, существующий) - I). В схоластике - понятие, обретающее категориальный статус в ходе переосмысления платоновской и аристо­телевской парадигм: было зафиксировано наличие оп­ределенной связи (посредством virtus) между реально­стями, принадлежащими к различным уровням в соб­ственной иерархии. Категория "виртуальности" актив­но разрабатывалась также и в контексте разрешения иных фундаментальных проблем средневековой фило­софии: конституирования сложных вещей из простых, энергетической составляющей акта действия, соотно­шения потенциального и актуального. Фома Аквин­ский посредством категории "виртуальность" осмыс­ливал ситуацию сосуществования (в иерархии реаль­ностей) души мыслящей, души животной и души рас­тительной: "Ввиду этого следует признать, что в чело­веке не присутствует никакой иной субстанциальной формы, помимо одной только субстанциальной души, и что последняя, коль скоро она виртуально содержит в себе душу чувственную и душу вегетативную, рав­ным образом содержит в себе формы низшего порядка и исполняет самостоятельно и одна все те функции, ко­торые в иных вещах исполняются менее совершенны­ми формами". (Предположение о том, что некая реаль­ность способна генерировать иную реальность, зако­номерности существования коей будут не сводимы к аналогичным характеристикам порождающей реально­сти, выдвигал еще византийский богослов в 4 в. Васи­лий Великий. - Ср. замечание английского ученого Д.Денетта (1993): "Ум есть паттерн, получаемый умом. Это довольно тавтологично, но это не порочно и не па­радоксально".) Позже, Николай Кузанский в работе "О видении Бога" следующим образом решал проблемы виртуальности и актуальности существования и энер­гии: "Так велика сладость, которой ты, Господи, пита­ешь мою душу, что она всеми силами стремится по­мочь себе опытом здешнего мира и внушаемыми Тобой прекрасными уподоблениями. И вот, зная, что Ты - сила, или начало, откуда все, и твое лицо - та сила и начало, откуда все лица берут все, что они суть, я гля­жу на стоящее передо мной большое и высокое орехо­вое дерево и пытаюсь увидеть его начало. Я вижу теле­сными глазами, какое оно огромное, раскидистое, зеле-

ное, отягощенное ветвями, листвой и орехами. Потом умным оком я вижу, что то же дерево пребывало в сво­ем семени не так, как я сейчас его разглядываю, а вир­туально: я обращаю внимание на дивную силу того се­мени, в котором было заключено целиком и это дерево, и все его орехи, и вся сила орехового семени, и в силе семян все ореховые деревья. И я понимаю, что эта си­ла не может развернуться целиком ни за какое время, отмеренное небесным движением, но что все равно она ограниченна, потому что имеет область своего дей­ствия только внутри вида ореховых деревьев, то есть хотя в семени я вижу дерево, однако это начало дерева все еще ограничено по своей силе. Потом я начинаю рассматривать семенную силу всех деревьев различ­ных видов, не ограниченную никаким отдельным ви­дом, и в этих семенах тоже вижу виртуальное присут­ствие всех мыслимых деревьев. Однако если я захочу увидеть абсолютную силу всех сил, силу-начало, даю­щую силу всем семенам, то я должен буду выйти за пределы всякой известной и мыслимой семенной силы и проникнуть в то незнание, где не остается уже ника­ких признаков ни силы, ни крепости семени; там, во мраке, я найду невероятную силу, с которой даже близ­ко не равниться никакая мыслимая представимая сила. В ней начало, дающее бытие всякой силе, и семенной, и несеменной. Эта абсолютная и всепревосходящая си­ла дает всякой семенной силе способность виртуально свертывать в себе дерево вместе со всем, что требует­ся для бытия чувственного дерева и что вытекает из бытия дерева; то есть в ней начало и причина, несущая в себе свернуто и абсолютно как причина все, что она дает своему следствию. Таким путем я вижу, что абсо­лютная сила - лицо, или прообраз, всякого лица, всех деревьев и любого дерева; в ней ореховое дерево пре­бывает не как в своей ограниченной семенной силе, а как в причине и созидательнице этой семенной силы... Стало быть, дерево в тебе, Боге моем, есть сам ты, Бог мой, и в тебе истина и прообраз его бытия; равным об­разом и семя дерева в тебе есть истина и прообраз са­мого себя, то есть прообраз и дерева, и семени. Ты ис­тина и прообраз...Ты, Боже мой, абсолютная сила и потому природа всех природ". При этом постулирова­ние диады "божественная или предельная реальность - субстанциальная реальность, пассивная, существую­щая в собственном пространстве-времени" исключало возможность помыслить некую "иерархию" реальнос­тей: объектная пара может мыслиться лишь в контекс­те "бинаризма" "соположенных" компонентов и нахо­дящаяся вследствие предельности последних в состоя­нии внутреннего антагонизма. Становление монисти­ческой "научной картины мира", заменившей божест­венные закономерности на "законы природы", означа-

ло постулирование одной реальности - "природной - при сохранении общекосмического статуса virtus как особой, всепроникающей силы. (Этим обстоятельст­вом были, в частности, фундированы дискуссии о со­отношении науки и религии, науки и мистики, о приро­де и горизонтах магического.) II). В постклассической науке - "В.Р." - понятие, посредством которого обо­значается совокупность объектов следующего (по от­ношению к реальности низлежащей, порождающей их) уровня. Эти объекты онтологически равноправны с порождающей их "константной" реальностью и авто­номны; при этом их существование полностью обус­ловлено перманентным процессом их воспроизведения порождающей реальностью - при завершении ука­занного процесса объекты В.Р. исчезают. Категория "виртуальности" вводится через оппозицию субстан­циальности и потенциальности: виртуальный объект существует, хотя и не субстанциально, но реально; и в то же время - не потенциально, а актуально. В.Р. суть "недо-возникающее событие, недо-рожденное бытие" (С.С.Хоружий). В современной философской литера­туре подход, основанный на признании полионтичности реальности и осуществляющий в таком контексте реконструкцию природы В.Р., получил наименование "виртуалистика" (Н.А.Носов, С.С.Хоружий). Согласно распространенной точке зрения, философско-психологическую концепцию В.Р. правомерно фундировать следующими теоретическими посылками: 1) понятие объекта научного исследования необходимо дополнить понятием реальности как среды существования мно­жества разнородных и разнокачественных объектов; 2) В.Р. составляют отношения разнородных объектов, расположенных на разных иерархических уровнях взаимодействия и порождения объектов - В.Р. всегда порождена некоторой исходной (константной) реаль­ностью; В.Р. относится к реальности константной как самостоятельная и автономная реальность, существуя лишь во временных рамках процесса ее /В.Р. - А.Г., Д.Г., А.И., И.К./ порождения и поддержания ее суще­ствования. Объект В.Р. всегда актуален и реален, В.Р. способна порождать иную В.Р. следующего уровня. Для работы с понятием В.Р. необходим отказ от моно-онтического мышления (постулирующего существо­вание только одной реальности) и введение полионтической непредельной парадигмы (признание множе­ственности миров и промежуточных реальностей), которая позволит строить теории развивающихся и уникальных объектов, не сводя их к линейному детер­минизму. При этом "первичная" В.Р. способна порож­дать В.Р. следующего уровня, становясь по отноше­нию к ней "константной реальностью" - и так "до бесконечности": ограничения на количество уровней

иерархии реальностей теоретически быть не может. Предел в этом случае может быть обусловлен лишь ог­раниченностью психофизиологической природы чело­века как "точки схождения всех бытийных горизонтов" (С.С.Хоружий). Проблематика В.Р. в статусе самоосоз­нающего философского направления конституируется в рамках постнеклассической философии 1980-1990-х как проблема природы реальности, как осознание проблематичности и неопределенности последнего, как осмысление как возможного, так и невозможного в качестве действительного. Так, Бодрийар, оперируя с понятием "гиперреальность", показал, что точность и со­вершенство технического воспроизводства объекта, его знаковая репрезентация конструируют иной объект - симулякр, в котором реальности больше, чем в собст­венно "реальном", который избыточен в своей деталь­ности. Симулякры как компоненты В.Р., по Бодрийяру, слишком видимы, слишком правдивы, слишком близки и доступны. Гиперреальность, согласно Бодрийару, аб­сорбирует, поглощает, упраздняет реальность. Соци­альный теоретик М.Постер, сопоставляя феномен В.Р. с эффектом "реального времени" в сфере современных телекоммуникаций (игры, телеконференции и т.п.), от­мечает, что происходит проблематизация реальности, ставится под сомнение обоснованность, эксклюзив­ность и конвенциональная очевидность "обычного" времени, пространства и идентичности. Постер фикси­рует конституирование симуляционной культуры с присущей для нее множественностью реальностей. Информационные супермагистрали и В.Р. еще не ста­ли общекультурными практиками, но обладают ги­гантским потенциалом для порождения иных культур­ных идентичностей и моделей субъективности - вплоть для сотворения постмодерного субъекта. В от­личие от автономного и рационального субъекта мо­дерна, этот субъект нестабилен, популятивен и диффузен. Он порождается и существует только в интерак­тивной среде. В постмодерной модели субъективности такие различия, как "отправитель - реципиент", "производитель - потребитель", "управляющий - управляемый" теряют свою актуальность. Для анализа В.Р. и порождаемой ею культуры модернистские кате­гории социально-философского анализа оказываются недостаточны. Обретение понятием "В.Р." философ­ского статуса было обусловлено осмыслением соотно­шения трех очевидных пространств бытия человека: мира мыслимого, мира видимого и мира объективного (внешнего). В современной философии, в особеннос­ти последние 10-15 лет 20 в., В.Р. рассматривается: а) как концептуализация революционного уровня разви­тия техники и технологий, позволяющих открывать и создавать новые измерения культуры и общества, а

также одновременно порождающих новые острые про­блемы, требующие критического осмысления; б) как развитие идеи множественности миров (возможных миров), изначальной неопределенности и относитель­ности "реального" мира. III). Технически конструиру­емая при помощи компьютерных средств интерактив­ная среда порождения и оперирования объектами, по­добными реальным или воображаемым, на основе их трехмерного графического представления, симуляции их физических свойств (объем, движение и т.д.), симу­ляции их способности воздействия и самостоятельно­го присутствия в пространстве. В.Р. предполагает так­же создание средствами специального компьютерного оборудования (специальный шлем, костюм и т.п.) эф­фекта (отдельно, вне "обычной" реальности) присутст­вия человека в этой объектной среде (чувство прост­ранства, ощущения и т.д.), сопровождающегося ощу­щением единства с компьютером. (Ср. "виртуальная деятельность" у Бергсона, "виртуальный театр" у А.Арто, "виртуальные способности" у А.Н.Леонтьева. Существенное изменение содержания и увеличение объема понятия В.Р. осуществил Ж.Ланье - создатель и владелец фирмы, освоившей выпуск персональных компьютеров, обладавших возможностью создания ин­терактивного стереоскопического изображения.) Тер­мин "виртуальный" используют как в компьютерных технологиях (виртуальная память), так и в других сфе­рах: квантовой физике (виртуальные частицы), в тео­рии управления (виртуальный офис, виртуальный ме­неджмент), в психологии (виртуальные способности, виртуальные состояния) и т.д. Самобытная "филосо­фия В.Р." (это важная и принципиальная ее особен­ность) была первоначально предложена не профессио­нальными философами, а инженерами-компьютерщи­ками, общественными деятелями, писателями, журна­листами. Первые идеи В.Р. оформились в самых раз­личных дискурсах. Концепция и практика В.Р. имеют довольно разнообразные контексты возникновения и развития: в американской молодежной контркультуре, компьютерной индустрии, литературе (научная фанта­стика), военных разработках, космических исследова­ниях, искусстве и дизайне. Принято считать, что идея В.Р. как "киберпространства" - "cyberspace" - впер­вые возникла в знаменитом фантастическом романе-техноутопии "Neuromancer" У.Гибсона, где киберпро­странство изображается как коллективная галлюцина­ция миллионов людей, которую они испытывают одно­временно в разных географических местах, соединен­ные через компьютерную сеть друг с другом и погру­женные в мир графически представленных данных лю­бого компьютера. Однако Гибсон считал свой роман не предсказанием будущего, а критикой настоящего. Ки-

«Назад к Канту!» - именно под этим слоганом было сформировано новое течение. Его назвали неокантианством. Под этим термином обычно понимают философское направление начала ХХ века. Неокантианство подготовило плодотворную почву для развития феноменологии, повлияло на формирование концепции этического социализма, помогло отделить естественные и гуманитарные науки. Неокантианство - это целая система, состоящая из множества школ, которые основали последователи Канта.

Неокантианство. Начало

Как уже было сказано, неокантианство - это второй половины XIX-начала XX века. Направление впервые возникло в Германии на родине именитого философа. Главная цель этого течения - возродить ключевые идеи Канта и методологические установки в новых исторических условиях. Первым об этой затеи заявил Отто Либман. Он предположил, что идеи Канта можно трансформировать под окружающую действительность, которая в то время претерпевала значительные изменения. Основные идеи были описаны в работе «Кант и эпигоны».

Неокантианцы критиковали засилье позитивистской методологии и материалистической метафизики. Основная программа этого течения заключалась в возрождении трансцендентального идеализма, который делал бы упор на конструктивные функции познающего разума.

Неокантианство - это широкомасштабное течение, которое состоит из трех основных направлений:

1. "Физиологическое". Представители: Ф. Ланге и Г. Гельмгольц.
2. Марбургская школа. Представители: Г. Коэн, П. Наторп, Э. Кассирер.
3. Баденская школа. Представители: В. Виндельбанд, Э. Ласк, Г. Риккерт.

Проблема переоценки

Новые исследования в области психологии и физиологии дали возможность с другой стороны рассмотреть природу и сущность чувственного, рационального познания. Это привело к пересмотру методологических основ естествознания и стало причиной критики материализма. Соответственно, неокантианство должно было переоценить сущность метафизики и разработать новую методологию познания «науки о духе».

Основным объектом критики нового философского направления стало учение Иммануила Канта о «вещах в себе». Неокантианство рассматривало «вещь в себе» как «предельное понятие опыта». Неокантианство настаивало на том, что предмет познания создается человеческими представлениями, а не наоборот.

Изначально представители неокантианства отстаивали мысль о том, что в процессе познания человек воспринимает мир не таким, как он есть в действительности, и виной этому психофизиологические исследования. Позже акценты сместились на исследование познавательных процессов с точки зрения логико-понятийного анализа. В этот момент начинают формироваться школы неокантианства, которые рассматривали философские доктрины Канта с разных сторон.

Марбургская школа

Основоположником этого направления считается Герман Коген. Помимо него свой вклад в развитие неокантианства внесли Пауль Наторп, Эрнст Кассирер, Ханс Файхингер. Также под влияние идей магбуского неокантианства попали Н. Гартмани, Р. Корнер, Э. Гуссерль, И. Лапшин, Э. Бернштейн и Л. Брюнсвик.

Пытаясь возродить идеи Канта в новой исторической формации, представители неокантианства отталкивались от реальных процессов, что происходили в естественных науках. На фоне этого возникли новые объекты и задачи для изучения. В это время многие законы ньютоновско-галилеевской механики признаны недействительными, соответственно, философские и методологические установки оказываются неэффективными. В период XIX-XX вв. произошло несколько нововведений в научной сфере, которые оказали большое влияние на развитие неокантианства:

1. До середины XIX века было принято считать, что в основе мироздания лежат законы механики Ньютона, время течет равномерно из прошлого в будущее, а пространство основано на засадах эвклидовой геометрии. Новый взгляд на вещи открыл трактат Гаусса, в котором говорится о поверхностях вращения постоянной отрицательной кривизны. Неевклидовые геометрии Бойья, Римана и Лобачевского считаются непротиворечивыми и истинными теориями. Сформированы новые взгляды на время и его взаимосвязь с пространством, в этом вопросе решающую роль сыграла теория относительности Эйнштейна, который настаивал на том, что время и пространство взаимосвязаны.
2. Физики стали опираться на понятийно-математический аппарат в процессе планирования исследований, а не на инструментально-технические понятия, которые только удобно описывали и объясняли опыты. Теперь эксперимент планировался математически и только потом осуществлялся на практике.
3. Раньше считалось, что новые знания преумножают старые, то есть просто добавляются в общую информационную копилку. Царила кумулятивистская система взглядов. Внедрение новых физических теорий причинило крушение этой системы. То, что раньше казалось истинным, теперь отошло в область первичных, не доведенных до конца исследований.
4. В результате экспериментов стало понятно, что человек не просто пассивно отражает окружающий мир, а активно и целенаправленно формирует предметы восприятия. То есть человек всегда привносит в процесс восприятия окружающего мира что-то от своей субъективности. Позже эта идея превратилась в целую «философию символических форм» у неокантианцев.

Все эти научные изменения требовали серьезного философского осмысления. Неокантианцы Марбургской школы не остались в стороне: они предложили свой взгляд на образовавшуюся действительность, основываясь при этом на знаниях, почерпнутых из книг Канта. Ключевой тезис представителей этого течения говорил, что все научные открытия и научно-исследовательская деятельность свидетельствуют об активной конструктивной роли человеческой мысли.

Человеческий разум не является отражением мира, но способен его творить. Он наводит порядок в бессвязном и хаотичном бытие. Только благодаря созидательной силе разума, окружающий мир не превратился в темное и немое небытие. Разум придает вещам логику и смысл. Герман Коген писал, что само мышление способно породить бытие. Исходя из этого, можно говорить о двух принципиальных моментах в философии:

• Принципиальный антисубстанциализм. Философы пытались отказаться от поиска первооснов бытия, что были получены методом механического абстрагирования. Неокантианцы Магбурской школы считали, что единственной логической основной научных положений и вещей служит функциональная связь. Такие функциональные связи вносят в мир субъект, который пытается познать этот мир, имеет способности к суждению и критике.
• Антиметафизическая установка. Это утверждение призывает прекратить заниматься созданием разных универсальных картин мира, лучше изучать логику и методологию науки.

Корректируя Канта

И все же, беря за основу теоретическую базу из книг Канта, представители Марбургской школы подвергают его учения серьезной корректировке. Они считали, что беда Канта была в абсолютизировании устоявшейся научной теории. Будучи ркбенком своего времени, философ серьезно относился к классической ньютоновской механике и евклидовой геометрии. Он отнес алгебру к априорным формам чувственного созерцания, а механику - в категорию рассудка. Неокантианцы считали этот подход в корне неверным.

Из критики практического разума Канта последовательно вылучаются все реалистичные элементы и, в первую очередь, понятие «вещь в себе». Марбуржцы считали, что предмет науки появляется только благодаря акту логического мышления. Никаких объектов, которые могут существовать сами по себе, не может быть в принципе, есть только предметность, созданная актами рационального мышления.

Э. Кассирер говорил, что люди познают не предметы, а предметно. Неокантианский взгляд на науку отождествляет объект научного познания с предметом, ученые полностью отказались от всякого противопоставления одного к другому. Представители нового направления кантианства считали, что все математические зависимости, понятие электромагнитных волн, таблица Менделеева, социальные законы - это синтетический продукт деятельности человеческого разума, которым индивид упорядочивает реальность, а не объективные характеристики вещей. П. Наторп утверждал, что не мышление должно согласовываться с предметом, а наоборот.

Также неокантианцы марбургской школы критикуют способности суждения кантовского представления о времени и пространстве. Он считал их формами чувственности, а представители нового философского течения - формами мышления.

С другой стороны, марбуржцам нужно отдать должное в условиях научного кризиса, когда ученые сомневались в конструктивных и проективных способностях человеческого разума. При распространении позитивизма и механистического материализма философам удалось отстоять позицию философского разума в науке.

Правота

Марбуржцы также правы в том, что все важные теоретические понятия и научные идеализации всегда будут и были плодами работы разума ученого, а не извлекаются из человеческого жизненного опыта. Конечно, есть концепции, которым невозможно найти аналогов в реальности, к примеру, «идеальное черное тело» или «математическая точка». Но другие физические и математические процессы являются вполне объяснимыми и понятными благодаря теоретическим конструктам, которые способны сделать любое опытное знание возможным.

Другая идея неокантианцев подчеркивала исключительно важное значение роли логических и теоретических критериев истины в процессе познания. В основном это касалось математических теорий, которые являются кабинетным порождением теоретика, становятся основой перспективных технических и практических изобретений. Дальше больше: сегодня в основе компьютерной техники лежат логические модели, созданные в 20-х годах прошлого века. Точно так же ракетный двигатель был продуман задолго до того как в небо полетела первая ракета.

Также верна мысль неокантианцев о том, что историю науки невозможно понять за пределами внутренней логики развития научных идей и проблем. Здесь даже речи не может быть о прямой общественно-культурной детерминации.

В целом для философского мировоззрения неокантианцев характерно категорическое неприятие любых разновидностей философского рационализма от книг Шопенгауэра и Ницше до работ Бергсона и Хайдеггера.

Этическая доктрина

Марбуржцы выступали за рационализм. Даже их этическая доктрина была полностью пропитана рационализмом. Они считают, что даже этические идеи обладают функционально-логической и конструктивно-упорядоченной природой. Эти идеи приобретают форму так называемого социального идеала, в соответствии с ним люди должны конструировать свое общественное бытие.

Свобода, что регулируется социальным идеалом, - это формула неокантианского видения исторического процесса и социального отношения. Еще одна черта марбургского направления - сциентизм. То есть они считали, что наука - это высшая форма проявления человеческой духовной культуры.

Недостатки

Неокантианство - это философское направление, переосмысливающее идеи Канта. Несмотря на логическую обоснованность марбургской концепции, она имела существенные недостатки.

Во-первых, отказавшись от исследования классических гносеологических проблематик о связи знания и бытия, философы обрекли себя на абстрактный методологизм и одностороннее рассмотрение действительности. Там царит идеалистический произвол, в котором научный разум играет сам с собой в «пинг-понг понятий». Исключая иррационализм, марбуржцы сами спровоцировали иррационалистический волюнтаризм. Если опыт и факты не такие уж и существенные, значит разуму «разрешено все».

Во-вторых, от идей о Боге и Логосе неокантианцы Марбургской школы не смогли отказаться, это сделало учение весьма противоречивым, учитывая склонность неокантианцев все рационализировать.

Баденская школа

Магбурские мыслители тяготели к математике, баденское неокантианство ориентировалось на гуманитарные науки. связано с именами В. Виндельбанда и Г. Риккерта.

Тяготея к гуманитарным наукам, представители этого течения выделяли специфический метод исторического познания. Этот метод зависит от типа мышления, которое делится на номотетическое и идеографическое. Номотетическое мышление применяется в основном в естествознании, характеризуется направленностью на поиск закономерностей действительности. Идеографическое мышление, в свою очередь, направлено на изучение исторических фактов, произошедших в конкретной действительности.

Эти типы мышления можно было применять для изучения одного и того же предмета. К примеру, если исследовать природу, то номотетический метод даст систематику живой природа, а идиографический - опишет конкретные эволюционные процессы. Впоследствии отличия между этими двумя методами были доведены до взаимоисключения, приоритетным стали считать идиографический метод. И поскольку история творится в рамках существования культуры, то центральным вопросом, который разрабатывала Баденская школа, стало изучение теории ценностей, то есть аксиологии.

Проблемы учения о ценностях

Аксиология в философии - это дисциплина, что исследует ценности как смыслообразующие основания человеческого существования, которые направляют и мотивируют человека. Эта наука изучает характеристику окружающего мира, его ценности, способы познания и специфику ценностных суждений.

Аксиология в философии - это дисциплина, которая обрела свою самостоятельность благодаря философским исследованиям. В целом они были связаны такими событиями:

1. И. Кант пересмотрел обоснования этики и определил необходимость четкого разграничения должного и сущего.
2. В постгегелевской философии понятие бытия разделилось на «актуализированное реальное» и «желаемое должное».
3. Философы осознали необходимость ограничить интеллектуалистские притязания философии и науки.
4. Обнаружилась неустранимость из познания оценочного момента.
5. Под сомнение поставили ценности христианской цивилизации, в основном это были книги Шопенгауэра, работы Ницше, Дильтея и Кьеркегора.

Смыслы и ценности неокантианства

Философия и учения Канта вместе с новым мировоззрением позволили прийти к следующим выводам: одни объекты для человека имеют ценность, а другие - нет, поэтому люди их замечают или не замечают. В этом философском направлении ценностями называли смыслы, что находятся над бытием, но не имеют прямого отношения к объекту или субъекту. Здесь сфера теоретического противопоставляется реальному и перерастает в «мире теоретических ценностей». Теория познания начинает пониматься как «критика практического разума», то есть наука, что изучает смыслы, обращается к ценностям, а не к действительности.

Риккерт говорил о таком примере, как самоценность Его считают уникальным и единственным в своем роде, но эта уникальность возникает не внутри алмаза как объекта (в этом вопросе ему свойственны такие качества, как твердость или блеск). И даже не является субъективным видением одного человека, который может определить его как полезный или красивый. Уникальность является ценностью, что объединяет все объективные и субъективные смыслы, формируя то, что в жизни получило название «Алмаз Кохинор». Риккерт в своей основной работе «Границы естественного научного образования понятий» говорил, что высшей задачей философии является определение отношения ценностей к действительности.

Неокантианство в России

К русским неокантианцам относят тех мыслителей, что были объединены журналом «Логос» (1910 год). К ним относят С. Гессена, А. Степуна, Б. Яковенка, Б. Фохта, В. Сеземана. Неокантианское течение в этот период было сформировано на принципах строгой научности, поэтому ему нелегко было проложить себе дорогу в консервативном иррационально-религиозном русском философствовании.

И все же идеи неокантианства были приняты С. Булгаковым, Н. Бердяевым, М. Туган-Барановским, а также некоторыми композиторами, поэтами и писателями.

Представители русского неокантианства тяготели к Баденской или Магбурской школам, поэтому в своих работах просто поддерживали идеи этих направлений.

Вольные мыслители

Помимо двух школ идеи неокантианства поддерживали вольные мыслители, такие как Иоганн Фихте или Александр Лаппо-Данилевский. Пусть некоторые из них даже не подозревали, что их работы повлияют на формирование нового течения.

В философии Фихте выделяются два основных периода: в первом он поддерживал идеи субъективного идеализма, а во втором перешел на сторону объективизма. Иоганн Готлиб Фихте поддерживал идеи Канта, и благодаря ему стал знаменитым. Он считал, что философия должна быть царицей всех наук, «практический разум» должен опираться на идеи «теоретического», а проблемы долга, нравственности и свободы стали базовыми в его исследованиях. Многие из работ Иоганна Готлиба Фихте оказали влияние на ученых, что стояли у истоков основания неокантианского течения.

Похожая история произошла и с русским мыслителем Александром Данилевским. Он был первым, кто обосновал определение исторической методологии как особой ветви научно-исторического знания. В сфере неокантианской методологии Лаппо-Данилевский поставил вопросы исторического познания, что и сегодня сохраняют свою актуальность. К ним можно отнести принципы исторического знания, критерии оценки, специфика исторических фактов, познавательные цели и т.д.

Со временем на смену неокантианства пришли новые философские, социологические и культурологические теории. Однако неокантианство не отбросили, как изжившую себя доктрину. В некоторой степени именно на почве неокантианства выросло множество концепций, которые вобрали в себя идейные разработки этого философского направления.

Позитивизм

Современная западная философия основываясь на достижениях философии 20 века разделилась на два крупных течения:-продолжателей традиций рационализма:неокантианцев, неогегельцев, неотомистов пытавшихся модернизировать идеалистический рационализм к современным условиям.марксистов, развивающих рационализм на материалистических основах.-иррационалистов - отдающих предпочтение в познании мира и человека созерцанию и интуиции и принижающих возможностях разума.В недрах этих течений сложились 3 типа философствования (направления):-позитивизм-экзистенциализм-религиозная философия.

Позитивизм - философское направление, основанное на принципе, что подлинное «положительное» знание может быть получено лишь как результат отдельных конкретных наук и их синтетического объединения и что философия как особая наука, претендующая на самостоятельное исследование реальности, не имеет права на существование.

1-й этап - позитивизм. Основателем позитивизма был французский философ Огюст Конт (1798 - 1857). Значительный вклад в развитие позитивизма внесли английские ученые Дж. Миль (1806 - 1873) и Г. Спенсер (1820 - 1903).

Причины возникновения позитивизма :

1.Бурный прогресс естественных наук на рубеже 19 и 20 столетий.

2. Доминирование (преобладание) в области методологии спекулятивных философских воззрений, не соответствовавших конкретным целям естествоиспытателей

2-й этап - эмпириокритицизм (махизм). В конце 19 - начале 20 века австрийский физик и философ Эрнст Мах и швейцарский философ Рихард Авенариус , (в связи с новыми открытиями в науке, которые поставили под сомнение достижения классических естественных наук)

3-й этап - неопозитивизм. Неопозитивизм существовал и существует как интернациональное философское течение. Зародился он в объединении ученых различных специальностей, в так называемом Венском кружке, функционирующем в 20 - 30-е гг. 20 века в Вене под руководством Мориса Шлика (1882 - 1936). Неопозитивизм представляют -последователи М. Шлика:

• Р. Карнап,
• О. Нейрат,
• Г. Рейхенбах;

В позитивизме выявились две тенденции:-для одной характерен уклон в сторону философии неопозитивизма-для другой - поворот к иррационализму и узкому практицизму. Эта вторая тенденция нашла выражение в прагматизме. Прагматизм - сугубо американская форма развития позитивизма, предлагающая утилитарный (от лат. - польза, выгода) подход к окружающему миру, людям и вещам. Создатели: -Ч. Пирс , У. Джемс (конец 19 века)-в наше время - Д. Дьюи, Р. Рорти.

Основные положения:

• вся прежняя философия обвинялась в отрыве от жизни, абстрактности и созерцательности;
• философия должна быть методом решения реальных практических, четко фиксируемых проблем, которые встают перед конкретным человеком в различных жизненных ситуациях. Ч. Пирс - "наши убеждения фактически полностью являются правилами для действия"Т.о. всё служит действию, что даёт человеку успешный выход из конкретной ситуации, объявляется истинным (пусть это знания или верования).

Три основные идеи прагматизма:

• познание - это прагматическая вера;
• истинность есть не спекулятивный опыт, дающий желательный результат;
• философская рациональность - это и есть практическая целесообразность.

Представители марбургской школы определяли предмет познания не как субстанцию, лежащую по ту сторону всякого познания, а как субъект, который формируется в прогрессирующем опыте и заданный первоначалом бытия и познания.

Цель философии неокантианства - творческая работа созидания объектов всякого рода, но вместе с тем познает эту работу в ее чистом законном основании и в этом познании обосновывает.

Коген, возглавлявший школу, считал, что мышление порождает не только форму, но и содержание познания. Коген определяет познание как чисто понятийное конструирование предмета. Познаваемую действительность он объяснял как «переплетение логических отношений», заданное подобно математической функции.

Наторп вслед за Когеном лучшим примером научного знания считает математический анализ. Кассиер так же, как и его коллеги из марбургской школы, отказывается от кантовскихаприорных форм времени и пространства. Они становятся у него понятиями. Он заменил две кантовские сферы теоретического и практического разума на единый мир культуры.

Баденская школа.

Основные вопросы, которые решали представители данной школы, касались проблем специфики социального познания, его форм, методов, отличия от естественных наук и т. п.

Виндельбанд и Риккерт предложили тезис о наличии двух классов наук:

• исторических (описывающих неповторимые, индивидуальные ситуации, события и процессы);
• естественных (фиксирующих общие, повторяющиеся, регулярные свойства изучаемых объектов, абстрагируясь от несущественных индивидуальных свойств).

Мыслители считали, что познающий разум (научное мышление) стремится подвести предмет под более общую форму представления, откинуть все ненужное для этой цели и сохранить лишь существенное.

Основные особенности социально-гуманитарного знания, по мнению философов баденской школы:

• его конечным результатом является описание индивидуального события на основе письменных источников;
• сложный и опосредованный способ взаимодействия с объектом знания через указанные источники;
• объекты социального знания неповторимы, не подвластны воспроизведению, часто уникальны;
• оно целиком зависит от ценностей и оценок, наукой о которых является философия.

Баденская школа - представители: Виндельбанд, Риккерт, Ласк. БШ трансформирует основные положения кантовского трансцендентализма . Определенное влияние на фил. этой школы оказал Гуссерль. Для БШ базисной реальностью явл.сфера соц. опыта. Бш отказывается от Кантовского признания “ вещей в себе”, бытие всякой вещи рассматр. как бытие в сознание. вместе с тем, БШ отвергает субъективизм, полагая, что результат познания - всеобщее и необходимое, трансц.-е знание. Достижение этого знания возможно, если ориентацию на ценность признать общеобязательной для познающего субъекта.

Кантовский априоризм в БШ воплотился в идее особой логики наук о культуре, выдвинутой Рекертом. Виндельбанд дополняет особенности предмета гуманит-соц. наук идеей специфического индивидуализирующего метода в исторической науке, в отличие от естествознания .

Маргбургская школа - (Коген, Наторп, Кассирер) Рассматривает Кантовскую фил. как учение о конструирование мышлением культуры, науки, нравственности, искусства, религии. Отрицая какое-либо рациональный смысл в кантовским понятии “вещий в себе” представители МШ все же стремятся найти объективную основу использования априорные формы в процессе познания: логос (у Наторпа), бог (у Когена). Ориентируясь на анал. естеств. наук, представит. МШ обращаются и к анализу культуры, рассматривая ее как схему конструирования с помощью символических функций.

Экзистенциализм

Экзистенциали?зм (философия существования) — направление в философии XX века, акцентирующее своё внимание на уникальности иррационального бытия человека. Экзистенциализм развивался параллельно родственным направлениям персонализма и философской антропологии, от которых он отличается прежде всего идеей преодоления (а не раскрытия) человеком собственной сущности и большим акцентом на глубине эмоциональной природы. В чистом виде экзистенциализм как философское направление никогда не существовал. Противоречивость этого термина исходит из самого содержания «экзистенции», так как она по определению индивидуальна и неповторима, означает переживания отдельно взятого индивида , не похожего ни на кого. Эта противоречивость является причиной того, что практически никто из мыслителей, причисляемых к экзистенциализму, не был в действительности философом-экзистенциалистом. Единственным, кто чётко выражал свою принадлежность к этому направлению, был Жан-Поль Сартр . Его позиция была обозначена в докладе «Экзистенциализм — это гуманизм», где он и предпринял попытку обобщить экзистенциалистские устремления отдельных мыслителей начала XX века.

Экзистенциализм (согласно Ясперсу) возводит свои истоки к Кьеркегору, Шеллингу и Ницше . А также, через Хайдеггера и Сартра, генетически восходит к феноменологии Гуссерля (Камю считал экзистенциалистом даже Гуссерля ).

В философии существования нашёл отражение кризис оптимистического либерализма, опирающегося на технический прогресс, но бессильный объяснить неустойчивость, неустроенность человеческой жизни, присущие человеку чувство страха, отчаяния, безысходности.

Философия экзистенциализма — иррациональная реакция на рационализм Просвещения и немецкой классической философии. По утверждениям философов-экзистенциалистов, основной порок рационального мышления состоит в том, что оно исходит из принципа противоположности субъекта и объекта, то есть разделяет мир на две сферы — объективную и субъективную. Всю действительность, в том числе и человека, рациональное мышление рассматривает только как предмет, «сущность», познанием которой можно манипулировать в терминах субъекта-объекта. Подлинная философия, с точки зрения экзистенциализма, должна исходить из единства объекта и субъекта. Это единство воплощено в «экзистенции», то есть некой иррациональной реальности.

Согласно философии экзистенциализма, чтобы осознать себя как «экзистенцию», человек должен оказаться в «пограничной ситуации» — например, перед лицом смерти. В результате мир становится для человека «интимно близким». Истинным способом познания, способом проникновения в мир «экзистенции» объявляется интуиция («экзистенциальный опыт» у Марселя, «понимание» у Хайдеггера, «экзистенциальное озарение» у Ясперса), которая являет собой иррационалистически истолкованный феноменологический метод Гуссерля.

Значительное место в философии экзистенциализма занимает постановка и решение проблемы свободы, которая определяется как «выбор» личностью одной из бесчисленных возможностей. Предметы и животные не обладают свободой, поскольку сразу обладают «сущим», эссенцией. Человек же постигает своё сущее в течение всей жизни и несёт ответственность за каждое совершённое им действие, не может объяснять свои ошибки «обстоятельствами». Таким образом, человек мыслится экзистенциалистами как строящий себя «проект». В конечном итоге, идеальная свобода человека — это свобода личности от общества.

ВИНДЕЛЬБАНД Вильгельм (1848-1915)

немецкий философ, глава баденской школы неокантианства. В трудах по истории философии ("История древней философии",1888; "История новой философии",1880) рассматривал философские учения прошлого с кантианских позиций.

Учение Виндельбанда о разделении наук оказало значительное влияние на философию, социологию и историографию.

Виндельбанд предложил положить в основу классификации наук различие между науками не по предмету, а по методу. Вопрос состоит, утверждал Виндельбанд, не столько в уразумении предмета исторического познания и в отграничении его от предмета естественных наук, сколько в установлении логических и формально-методологических особенностей исторического познания. Виндельбанд отказывается от деления знания на науки о природе и науки о духе. Принципом деления должен служить "формальный характер познавательных целей наук". Одни науки отыскивают общие законы, другие - отдельные факты; одни из них - науки о законах, другие - науки о событиях. Первые учат тому, что всегда имеет место, последние - тому, что однажды было. Первый тип мышления Виндельбанд называет "НОМОТЕТИЧЕСКИМ" (законополагающим). Тип мышления, противостоящий "номотетическому" (законополагающему), Виндельбанд называет "ИДИОГРАФИЧЕСКИМ" (описывающим особенное). Один и тот же предмет может служить объектом одновременно как номотетического, так и идиографического исследования. Причина такой возможности в том, что противоположность между неизменным (общим) и однажды встречающимся в известном смысле относительна. Так, наука об огранической природе в качестве систематики - наука номотетическая, но в качестве истории развития - идиографическая. Итак, Виндельбанд устанавливает различие двух основных методов научного познания и двух направлений, типов мышления - номотетического и идиографического. Это различие номотетического и идиографического типов мышления и определяет различие между естествознанием и историей. В случае естествознания мышление стремится перейти от установления частного к пониманию общей связи, в случае истории оно останавливается на выяснении частного, особенного. Виндельбанд считает, что идиографический исторический метод находился долгое время в пренебрежении. По его мнению, пренебрежение всем, кроме общего и родового, есть черта греческого мышления, перешедшая от элеатов к Платону, который видел как истинное бытие, так и истинное познание только во всем общем. В новое время глашатаем этого мнения явился Шопенгауэр, который отказал истории в значении истинной науки именно на том основании, что она имеет дело только с частным и никогда не достигает общего. Виндельбанд считает этот взгляд на идиографический метод многовековым заблуждением. В противоположность ему Виндельбанд подчеркивает, что "всякий человеческий интерес и всякая оценка, все, имеющее значение для человека, относится к единичному и однократному". Если это справедливо в отношении к индивидуальной человеческой жизни, то это "тем более применимо ко всему историческому процессу: он имеет ценность, только если он однократен". Виндельбанд считает, что в целостное познание, образующее общую цель всех родов научной работы, должны в одинаковой мере войти оба метода: и номотетический, и идиографический. Оба эти момента человеческого знания - номотетический и идиографический - не могут быть сведены к одному общему источнику. Никакое подведение под общие законы не может вскрыть последние основания единичного, данного во времени явления. Поэтому во всем историческом и индивидуальном, заключает Виндельбанд, для нас остается доля необъяснимого - нечто невыразимое, неопределимое. В соответствии с этим знаменитая речь Виндельбанда об отношении истории к естествознанию завершается рассуждением о беспричинности свободы: последняя и глубочайшая сущность личности, по Виндельбанду, противится анализу посредством общих категорий, и этот неуловимый элемент "проявляется в нашем сознании как чувство беспричинности нашего существа, т.е. индивидуальной сводобы". Выступление Виндельбанда "История и естествознание" наметило новый взгляд на историческое знание в эскизной форме.

РИККЕРТ Генрих (1863-1936) - немецкий философ, один из основателей баденской школы неокантианства. Философия, по Риккерту, представляет собой науку о ценностях, которые образуют "совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта".

Принципы классификации наук Риккерта чрезвычайно близки к принципам Виндельбанда, но гораздо обстоятельнее развиты. Как и Виндельбанд, Риккерт сводит различие между науками к различию их методов и полагает, что основных методов существует два. Всякое научное понятие может иметь задачей либо познание общих, тождественных, повторяющихся черт изучаемого явления, либо, напротив, познание частных, индивидуальных, однократных и неповторимых его особенностей. В первом случае мы имеем дело с естествознанием, во втором - с историей. Естественнонаучное понятие направлено на общее, историческое - на индивидуальное. Метод естествознания Риккерт называет "ГЕНЕРАЛИЗИРУЮЩИЙ" (обобщающий) Если метод естествознания - генерализирующий, то метод истории - ИНДИВИДУАЛИЗИРУЮЩИЙ .

Цель естествознания - выяснение общих законов, т.е. открытие постоянно повторяющихся, бесконечно воспроизводимых постоянных связей и отношений. Цель истории - изображение или характеристика "бывающего" как однократного, индивидуального события, исключающего в силу исконного своеобразия возможность подведения под понятие "общего закона". Как бы далеко ни простиралась возможность одновременного применения к единой действительности обоих методов - генерализирующего и индивидуализирующего - логически они диаметрально противоположны и взаимно друг друга исключают. Если история пользуется в качестве элементов своих суждений понятиями об общем, если, далее, естествознанию приходится иметь дело и с индивидуальными объектами, то этим обстоятельством, по Риккерту, не может быть устранен или ослаблен факт исконной противоположности естественнонаучного и исторического родов познания. Логическая противоположность обоих методов - величайшая, какая только может существовать в сфере науки. Научное понятие, как утверждает Риккерт, никогда не может быть копией или отражением предмета. В любом понятии любой науки воспроизводятся только некоторые стороны или свойства предмета, абстрагированные или отобранные, почерпнутые из его действительного содержания в соответствии с той точкой зрения, которой руководствуется эта наука, и в которой сказывается характерный для нее познавательный интерес. Действительность предмета, по Риккерту, не может быть воспроизведена в понятии, поскольку она неисчерпаема. Наука преодолевает "экстенсивное" и "интенсивное" многообразие познаваемой ею эмпирической действительность не тем, что она его "отражает", а тем, что она "упрощает" это многообразие. Из бесконечно богатого содержания предметного мира наука вводит в свои понятия не все его элементы, но только те, которые оказываются СУЩЕСТВЕННЫМИ . Развивая этот взгляд Риккерт приходит к убеждению, будто основная противоположность между естествознанием и историей есть противоположность двух задач и двух принципов отбора, отделения существенного от несущественного.

Для истории, с точки зрения Риккерта, характерно изображение или повествование об однократных, однажды случившихся и неповторимых событиях, а для естествознания - установление общих принципов всегда сущего. При этом Риккерт подчеркивает, что для того, "чтобы ясно выразить требуемое различие, я должен буду разделить в понятии то, что в действительности тесно связано друг с другом,... мне придется совершенно отвлечься от тех многочисленных нитей, которые соединяют друг с другом обе группы наук..." Характерными для Риккерта являются следующие утверждения: "Открытая нами принципиальная логическая противоположность может быть охарактеризована и как противоположность между наукою, имеющею дело с понятиями, и наукою, имеющею дело с действительностью". "Действительность для нас лежит в особенном и индивидуальном, и ни в коем случае нельзя ее построить из общих элементов". Хотя формально Риккерт признает равноправие естествознания и истории как двух одинаково возможных и необходимых логических способов образования понятий, но в разрезе онтологии Риккерт отдает явное предпочтение ИСТОРИИ . Одна из существенных задач риккертовской методологии состоит в доказательстве мысли, будто естествознание не есть познание действительности. Ища только общего, оно не может в силу своей природы выйти из круга абстракций, ибо предмет его исследования - общее - не имеет действительного бытия, возникая только в результате логического отвлечения. Совершенно невозможно понять смысл философии Риккерта без уснения того, что вся риккертовская логика истории зиждется на гносеологической критике естествознания. Недаром главный труд Риккерта называется "Границы естественнонаучного образования понятий". В своей критике естествознания кантианец Риккерт, по нашему мнению, перекликается с иррационализмом. При этом особенность Риккерта в том, что у него антирационалистическая критика познания с наибольшей резкостью проводится по отношению к наукам естественным. Риккерт подчеркивает гносеологические границы естествознания, его якобы неадекватность, удаленность от подлинной действительности. В противовес этому роду познания Риккерт выдвигает историю как такую науку, в которой предмет познания и метод познания наиболее отвечают друг другу. История, по Риккерту, возможна как наука в силу того, что наряду с природой существует КУЛЬТУРА как особый объект или особая сфера опыта. Для характеристики культурных объектов, определения их специфики по сравнению с природными объектами, Риккерт вводит понятие, которое является важнейшим в его философии культуры, в философии истории и логике исторических наук. Именно это понятие дает принцип, с помощью которого историк отделяет "существенное" от "несущественного". Это понятие "ЦЕННОСТЬ" - важнейшее понятие философии Риккерта. Только благодаря этому понятию, уверяет Риккерт, становится возможным отличить культурные процессы от явлений природы. Только это понятие дает принцип, с помощью которого историк из неисчерпаемого многообразия индивидуальных элементов действительности образует некоторое целое, отделяет "существенное" от "несущественного". Ценность, по Риккерту, есть "смысл, лежащий над всяким бытием", мир "состоит из действительностей и ценностей". Как Вы видите, категория "ценности" не только дополняет категорию бытия, но и сфера "ценностей" у Риккерта противостоит сфере "бытия", причем таким образом, что противоположность между ними принципиально не может быть ни уничтожена, ни хотя бы смягчена. Истинная ценность, как ее понимает Риккерт, есть ценность самодовлеющая, "совершенно независимая от какой бы то ни было отнесенности к бытию и тем более к субъекту, к которому она обращается". По Риккерту, о ценности нельзя сказать, что она "есть", но все же ценность принадлежит к "нечто", а не к "ничто". Истинная ценность, по Риккерту, есть ценность самодовлеющая, "совершенно независимая от какой бы то ни было отнесенности к бытию и тем более к субъекту, к которому она обращается". По Риккерту, мир "состоит из действительности и ценностей". Ценности не относятся ни к области объектов, ни к области субъектов. Они "образуют совершенно самостоятельное царство, лежащее по ту сторону субъекта и объекта". По Риккерту, отношением ценностей к действительности определяется высшая задача философии. "Подлинная мировая проблема" философии заключается именно "в противоречии обоих этих царств": царства существующей действительности и царства несуществующих, но тем не менее имеющих для субъекта общеобязательную значимость ценностей. Риккерт полагает, что это противоречие "гораздо шире противоречия объекта и субъекта. Субъекты вместе с объектами составляют одну часть мира действительности. Им противостоит другая часть - ценности. Мировая проблема есть проблема взаимного отношения обеих этих частей и их возможного единства. По Риккерту, все проблемы бытия "необходимо касаются только частей действительности и составляют поэтому предметы специальных наук", тогда как для философии "не остается более ни одной чисто бытийной проблемы". Между философией и специальным знанием существует принципиальная разница, обусловленная тем, что перед философией лежит задача познания мирового целого. Мировое целое, по Риккерту, никогда не может быть задачей специальных наук. Целое действительности принципиально недоступно нашему опыту и никогда не может быть дано нам. А отсюда следует, заключает Риккерт, что понятие целого действительности "уже не представляет собой чистого понятия действительности, но что в нем сочетается действительность с ценностью". Философия как наука начинается там, где кончается сфера чистой действительности,и где на первый план выступают проблемы "ценности". Основная для Риккерта антитеза - "действительности" и "ценности" - в последнем счете восходит к антитезе этической, к противоположности сущего и должного. Здесь важно сделать существенное дополнение к уже изученным положениям методологии Риккерта. Отнесение к ценности, по Риккерту, есть условие не одного только исторического познания. Во всяком теоретическом познании речь также идет об отношении к ценности. Всякое познавание по своей природе, оказывается, принципиально "практично". Итак, прототип дуализма бытия и ценности коренится у Риккерта в конфликте этического сознания - в противоположности сущего и должного. Этическая основа философии Риккерта, несомненно, восходит к этическому идеализму Канта и Фихте, к их учению о "примате" практического разума. В концепции Риккерта в иерархии ценностей высшее место принадлежит религии. "Только религия, - утверждает Риккерт, - поддерживает и укрепляет жизнь в настоящем и будущем, сообщая ей ценность, которую ее собственная частичная сила ей не в состоянии дать".